Звездный час  - Николай Эдельман

Для кого старалась певица, кому, кроме Лизы, нужны были ее песни в этом кабаке, полном повыползавших на свет обломков старого мира и с размахом гулявших хозяев нового мира, без удержу соривших шальными деньгами? А со сцены уже звучала следующая песня, ложившаяся на сердце тупой и тягостной болью, как будто артистка ухитрялась играть на самых нежных струнах Лизиной души. Там пелось о жаркой летней ночи, озаренной сполохами близкой войны, о горьких прощальных поцелуях на вокзальном перроне, о том, что нельзя отсрочить расставание – так же как не отдалить неумолимо наползающий завтрашний день…

Ком, набухавший в горле, готов был прорваться потоком соленой влаги из глаз. Лиза поспешно плеснула себе вина и выпила его прежде, чем бдительный официант, подлетевший к столику, успел перехватить у нее бутылку.

– Кто это поет? – спросила она у официанта, пытаясь совладать с прерывающимся голосом. – Как ее имя?

– Ирэна Сташевская, – любезно сообщил из-за спины знакомый голос. – Московская певица, здесь на гастролях.

– Вы? – Лиза вскочила, едва не опрокинув столик.

– Потише, Елизавета Дмитриевна, – предостерег ее Бондаренко. – Вы же не хотите оказаться в центре внимания? Разрешите? – спросил он, указывая на свободный стул.

– Как вы меня нашли? – спросила Лиза с ненавистью.

– Я никак не мог себе позволить вас потерять! – заявил Бондаренко. – Вы так быстро сбежали, а у нас еще не все темы для разговора были исчерпаны. Надеюсь, на этот раз вы не откажетесь от моего предложения прокатиться?

Он подозвал официанта, требуя счет, бросил на столик купюру, поднялся сам и вопросительно взглянул на Лизу. Та тоже встала, удивляясь охватившему ее совершенному равнодушию к тому, что может с ней случиться. Бондаренко своего добился: она была в его полнейшей власти, и, что бы он ни пожелал с ней сделать, она бы покорно подчинилась его воле. Вот так-то. Мечты сбываются!

Шофером у Бондаренко на сей раз был гнусный Ковбасюк. Садясь в машину, Лиза лишь неприязненно покосилась на его поклон. Свои остроты Ковбасюк сейчас держал при себе. Он поспешил захлопнуть за шефом дверцу, уселся за руль, и «паккард» отъехал от ресторана. Некоторое время ничего не происходило. Лиза напрасно ждала от Бондаренко каких-то действий. Ну что же он? Зачем ее в свой лимузин затащил? Пожалуйста, вот она перед ним, женщина, желанная для любого мужчины в стране, а этот сидит рядом с ней, будто ему нет до нее никакого дела… Так ничего и не дождавшись, Лиза равнодушно осведомилась:

– Куда мы едем?

– Не беспокойтесь, к вам домой. Кстати, – ухмыльнулся Бондаренко, – у меня как раз дела в тех краях! А чтобы вам не было скучно в дороге, можете полюбоваться! Вам будет интересно, я гарантирую.

С этими словами он бросил ей на колени большой темно-красный конверт из-под фотобумаги.

Отогнув клапан конверта, Лиза заглянула внутрь. Как она и ожидала, там были фотографии – совсем свежие, еще чуть сыроватые и сохранявшие запах фиксажа. Лиза вытянула первый лист и изменилась в лице. На четком глянцевом отпечатке была изображена она сама, застывшая с окровавленными ножницами над трупом Жоржа. Это был снимок, сделанный Варварой Горобец. Отпечаток выпал у Лизы из ослабевших пальцев и спланировал ей под ноги.

– Смотрите дальше, – пригласил Бондаренко с издевательской улыбочкой. – Там есть на что полюбоваться!

Лиза, едва ли не против своей воли, достала следующий снимок – и снова увидела на нем себя, но на этот раз на фоне моря, одетую в купальный костюм и в объятиях вполне живого Жоржа. Фотограф – несомненно, покойный Костанжогло – выбрал удачный момент – не сказать, что кавалер грязно домогается дамы, напротив, сцена выглядела вполне романтическим рандеву…

Охваченная каким-то нетерпением, Лиза вытащила из конверта всю пачку. Так и есть, та же самая сцена в разных вариациях. Пока она отбивалась от Жоржа, Костанжогло успел отщелкать массу кадров. Брезгливо просмотрев снимки, Лиза запихнула их обратно в конверт и отбросила его от себя.

– Как я понимаю, – сказала она сквозь зубы, – вы что-то хотите от меня в обмен на эти снимки. Что именно?

Бондаренко, наслаждаясь ее гневом, несколько секунд молчал. Потом неторопливо произнес:

– Любезная Елизавета Дмитриевна, я вижу, вы не отдаете себе отчета ни в своем положении, ни в том, что в этой связи от вас требуется. Думаете, я пытаюсь повесить на вас убийство любовника? Это, конечно, неприятно, но не смертельно. Хороший адвокат вас отмажет, а суд, пожалуй, еще и рекламу сделает. Совсем другое дело, если выяснится, что Жорж Благолепов работал на японскую разведку, завербовав и вас, а вы убили его, пытаясь замести следы. И это – когда по всему городу развешаны плакаты с рекламой патриотического боевика, в котором у вас главная роль! Представляете, какой шум поднимется? Ваша репутация будет навсегда погублена, но этого мало. Общественность, воспылав праведным гневом, потребует жертв и наверняка их получит. Было бы преступлением судить такую красивую женщину – но что поделать, не обессудьте, если на вашу шейку накинут петлю. Где искать труп Жоржа – власти узнают, материалов о его шпионской работе тоже подкинуть несложно…

– А вы не забыли о том, – напомнила Лиза с вызовом, – что я про вас кое-что знаю?

– Ничего у вас не получится, – заявил Бондаренко. – К тому моменту я буду уже очень далеко. Мне все равно придется покинуть пределы страны – не знаю, навсегда ли или только на время…

– Тогда к чему все это? – удивилась Лиза. – Чего вы от меня добиваетесь?

– Вы слегка посвящены в тайны нашего маленького заговора, – ответил Бондаренко, – и можете догадаться, что в скором времени примерно в тех краях, куда мы направляемся, при посильном участии вашего покорного слуги пройдет некая операция, связанная с лабораторией вашего дяди. Мне стоило известных трудов убедить соратников в том, что слухи о вашем похищении – не более чем домыслы Зинаиды Андреевны, и теперь мне бы не хотелось, чтобы вы бессмысленным и бестолковым вмешательством снова расстраивали мои планы.

– Но ведь еще есть пуговица! – возразила Лиза, слегка ошалевшая от этого объяснения. – Она же осталась у Зинаиды!..

– Милая Лиза! – усмехнулся Бондаренко. – Ну что мне ваша пуговица! Я еще утром велел перешить все пуговицы на том костюме! Если вы считаете, что такая ничтожная улика может меня смутить…

– Зачем же тогда было тягу подпиливать? Вы же сами говорили…

Бондаренко отрезал:

– Не будем уходить от темы! Короче, – его голос стал металлическим, – несмотря на то что обнародование этих интересных фотографий может обойтись вам очень дорого, хочу я от вас совсем немногого. Просто-напросто помалкивайте. Возвращайтесь домой, сидите тихо, держите при себе свои догадки – или фантазии – о том, чем я занимался в ваши детские годы, не высовывайтесь, что бы вокруг вас ни происходило – и тогда я ручаюсь, что эти снимки никто и никогда не увидит, кроме нас с вами. Доступно изложено?

– А как же Горобец? – неуверенно спросила Лиза. – Она ведь тоже видела и меня… и труп… Неужели вы надеетесь, что она не захочет раскрутить эту историю? Мне показалось, что она ни перед чем не остановится…